Вот как вспоминает Габбас Садыкович о Красной Елане:
«Именно эта деревня стала моей малой Родиной. Она расположена на возвышенности между двумя речками, вблизи деревни много лугов, озёр. В центре деревни, на самом живописном месте у озера, поставили мечеть, сама же деревня представляла собой две улицы, протянувшиеся с юга на север, а также несколько переулков, соединяющих эти улицы. Я ни до, ни после не видел таких живописных мест, как вокруг нашей деревни. Весной реки разливаются, заливают луга. А позже, уже летом, когда сходит вода, на этих лугах буйно разрастается трава, затем – сенокос, разве это можно позабыть? После разлива реки теряют свою грозную силу, превращаются в тихие, наполненные прозрачной водой речушки, на тихих заводях растут кувшинки, водяные лилии. А вдоль речушек – непроходимые заросли камышей, они стоят тёмно-зелёной стеной, как лес, где-то в этой чаще дикие утки выводят утят. А луга издавна облюбовали журавли. Мы, рождённые в деревне, жили, по сути, в объятиях природы, и зимой, и летом мы буквально растворялись в ней: купания и рыбалка, множество игр на улице и в лугах, которым и названия нет в современном лексиконе. А зимой – катание на санках и лыжах, а как только озёра затянутся льдом – на коньках. Нередко мы бегали по лугам на лыжах по заячьим следам».
В шестилетнем возрасте маленький Габбас пошел в школу. В те годы в школу зачисляли в 8 лет, но он имел ярко выраженные способности к учебе, особенно к математике, поэтому его приняли в шесть лет.
Обратимся к воспоминаниям Габбаса Садыковича о детстве:
«Конечно, я был почти на два года младше своих одноклассников, но Алексей-мугаллим (так мы называли нашего учителя, крещённого татарина Алексея Ивановича Бахтина) то ли потому, что я к тому времени уже умел неплохо считать и читать, то ли ещё почему сказал: «Парень ты рослый, добавим тебе пару лет и учись!» Наверное, были случаи, когда мои более старшие одноклассники и обижали меня, но такие случаи не очень сохранились в моей памяти. В деревне я проучился три класса, затем пошёл в семилетку в Толкиш».
Окончив семилетку, он поступил в школу № 2 в г. Чистополе, успешно завершив её, он поступил в Казанский педагогический институт. Но окончить его помешала война. С августа 1941 года по август 1942 года он работал учителем физики и математики в деревне Такталы Билярского района. В 1942 году он был направлен в Саранское пулеметно-стрелковое училище.
Из военных воспоминаний Габбаса Ишмуратова:
«Я был направлен в Саранское пулемётное училище, после двух месяцев обучения попал на фронт. В то время фронт находился уже достаточно далеко от Москвы, немцев отогнали от столицы на 450-500 километров . До конца 1943 года наша часть находилась в обороне у реки Жиздра вблизи города Сухиничи, что находится в Калужской области. По-видимому, наша часть составляла северную оконечность Орловско-Курской дуги, и после успешной операции лета 1943 года, мы стали участниками широкомасштабного наступления. Это мои теперешние соображения, а в то время не только рядовые солдаты, но даже младшие офицеры не были посвящены в такие подробности, вплоть до того, что могли не знать о точном местонахождении своей части. Во время этого наступления я получил первое ранение, довольно долго находился в госпитале. Затем меня направили в состав 47 армии. Во время освобождения Польши был ранен повторно, вновь после лечения вернулся на фронт и попал в состав первой танковой армии. Во время лечения в госпитале, который находился в Бресте, мне в руки совершенно случайно попал адрес моего односельчанина, родного дяди, который, как выяснилось, также находился на лечении неподалёку от меня. Я написал ему письмо и удивительно быстро получил ответ, однако свидеться тогда нам не удалось, ведь мы не принадлежали себе, вылечился, получил приказ и прямиком снова на передовую. В этот раз судьба послала меня в Памиранию».
Младший лейтенант Ишмуратов с боями дошел до Берлина, был трижды ранен. Последнее ранение, полученное им уже на подступах к Берлину 28 апреля 1945 года, оказалось роковым. После него он уже никогда не смог видеть окружающее, отличить день от ночи.
Вы представьте, когда в одночасье
Наступает вдруг вечная ночь,
Это больше, чем просто несчастье.
Даже плакать, представьте, невмочь.
Эх судьбина, орёл или решка!
На пороге победной весны
Обгорел он весь, как головешка.
Лишь остались ужасные сны.
(Рифкат Гардиев, незрячий поэт)
«И вот с тех пор для меня началась новая жизнь, где царствует вечная тьма, где есть только звуки, запахи, осязательные ощущения. Конечно, для меня и моих близких это было большое горе. Вся страна ликовала, празднуя победу в самой кровопролитной войне, а те, чьи близкие навсегда остались лежать на чужой земле, защищая Родину, проливали горькие слёзы. А я, хоть и стал инвалидом, но остался живой! Ещё в госпитале я получил документы о присвоении мне боевых наград, их мне вручил командир моей части, который специально разыскал меня. Сами же награды и звание старшего лейтенанта я получил уже вернувшись в Чистополь» - вспоминает Габбас Садыкович.
Как в темнице без двери, без окон.
Вечно царствует там чёрный цвет.
Обошлась с ним судьба так жестоко,
Перспектив на прозрение нет.
Это значит, до самой до смерти
С белой тростью на ощупь шагать.
Хоть поверьте, друзья, хоть проверьте.
Не хотел иждивенцем он стать.
(Рифкат Гардиев, незрячий поэт)
Характер Габбаса Садыковича был не таким, чтобы его могла сломить эта трагедия. Уже в 1945 году, возвращаясь из госпиталя домой, он сам разыскал Татарское отделение ВОС, договорился о поступлении в интернат для военноослепших, но его родители не захотели, чтобы их сын опять покинул их.
Из воспоинаний Г.С. Ишмуратова:
«Я договорился о приёме меня в этот интернат, но всё же решил, что мне следует доехать до своей деревни, повидаться с родителями и получить их согласие. Мы были так воспитаны, что самые серьёзные свои шаги делали только с благословения отца и матери. Но они наотрез отказались отпустить меня на чужбину после стольких лет разлуки. И я остался жить в своей деревне. Сейчас, спустя десятилетия, я очень благодарен им за то, что они настояли на своём, ведь именно здесь, в своей деревне, я встретил свою судьбу. Впрочем, давайте обо всём по порядку.
Конечно, мне, привыкшему всё делать своими руками, было нелегко привыкнуть к полной темноте. И осознавать, что это навсегда ещё труднее. Слышать голоса отца и матери, братьев и сестёр, но не иметь возможности их видеть…. Ходить по комнатам родного дома, трогать руками знакомые с детства вещи, шагать по улицам родной деревни, слышать голоса соседей, бесчисленные звуки деревенского быта, но не иметь возможности это видеть… Многие мои прежние знакомые, соседи, деревенские бабушки и дедушки подходили ко мне, радовались моему возвращению. Но среди них были и те, которые говорили: «Чем так мучиться, лучше было бы погибнуть!» Ну что я мог им ответить? Осуждать их за бестактность вряд ли бы я смог, ведь чуть ли не у каждого из них на фронте кто-нибудь из близких погиб. Я вздыхал тяжело, и говорил: «Пришлось вернуться таким, это от меня не зависело, значит, так было судьбе угодно». Но чаще я ничего не говорил.
Но молодость, видимо, брала своё. Желание жить полноценной, активной жизнью заставило меня достаточно быстро и самостоятельно изучить систему Брайля, и я стал постоянным читателем библиотеки для слепых, которая находилась в Чистополе, т.е. за 13 километров от нашей деревни. Когда пешком, когда на лошади я вместе с сёстрами Рушанией и Халимой проходил это расстояние, чтобы пообщаться с новыми друзьями, которых я приобрёл в обществе слепых. Меня там тоже заметили, избрали в состав редакционной коллегии. А в деревне меня постоянно тянуло в школу, ведь я получил педагогическое образование, хоть и недолго, но всё же успел поработать учителем и эти довоенные воспоминания были живы во мне. В сельской школе тогда работали в основном женщины и молодые, только что получившие образование, девушки. Они вовсе не сторонились меня, более того, постоянно приглашали на свои посиделки. Я по сей день благодарен им за то, что они своим общением скрасили эти столь трудные для меня первые месяцы и годы послевоенной жизни. Шло время. Мои родители стали поговаривать о том, что пора бы заслать сватов к одной из них. Помню, состоялся тогда такой разговор с матерью:
– Мама, – сказал я, – если найдётся девушка, которая сама добровольно примет решение связать свою судьбу с моей, зная, в каком состоянии я нахожусь, если при этом она будет действовать не по принуждению ни с моей стороны, ни со стороны своих родителей, только тогда я смогу жениться на ней!
Мама спросила: «Не слишком ли серьёзно ты подходишь к этому делу?»
Я ответил: «А в моём положении только так и можно рассуждать, ведь тот, кто споткнулся сам, не заплачет. Так гласит старинная поговорка». И после никто уже не заводил со мной подобных разговоров. А между тем сельская жизнь продолжалась своим чередом. Это был не только каторжный, выматывающий труд, но и вечера с тальянкой. Бывало, что я вместе с молодёжью, развернув свою гармонь, ночи напролёт ходил по улицам. В простых задушевных мелодиях я выражал всё, что было у меня на душе: и тоску по прежним довоенным временам, и нерастраченную нежность, и надежду. Сколько горьких слёз при звуках гармони пролили жёны и невесты невернувшихся солдат, тех самых слёз, которые и обессиливают, и облегчают душу одновременно! И многие из них наутро, увидев меня, подходили и благодарили за то, что я своей игрой хоть ненадолго, но помог им забыться, вспомнить те времена, когда они были ещё вместе со своими любимыми. В школе часто проводились разные концерты, встречи, торжества. Тогда ещё не было никаких технических средств и всё это проходило под гармонь. Я стал постоянным участником всех подобных мероприятий».
Так протекала послевоенная, деревенская жизнь молодого парня. С 1945 по 1957 годы Габбас Садыкович прожил в своей деревне. Здесь он встретился со своей будущей женой, учительницей сельской школы Бибинур. 17 марта 1947 года они поженились.
Из воспоминаний Габбаса Садыковича:
«Где только возможно, мы всегда были вместе. Это и деревенские застолья, когда общая скатерть стелилась прямо на пол, а люди садились вокруг, подогнув под себя ноги, это и учительские конференции, которые регулярно проходили в Чистополе. Я чувствовал, что постоянно привлекаю к себе внимание людей, ведь большинству из них никогда не приходилось не то, что близко общаться с незрячими, но даже видеть их. Как он перешагнёт через порог, как сядет, как возьмёт в руки ложку – всё интересовало людей. Ничто не укрывалось от их внимания. Каково же было в таких ситуациях моей молодой жене! Но она ни разу не высказала своего недовольства.
Сельская жизнь довольно однообразна: весной – огороды, летом – сенокос, а осенью вновь начинаются школьные занятия. Я стремился не быть обузой для своей семьи, учился заново делать то, чего требует ежедневный крестьянский быт. На следующий год мы взялись за строительство нового дома. Отец и дядя вывезли из-за Камы на плотах древесину. Из леса и города мы возили на быках необходимые стройматериалы. При этом я тоже не оставался в стороне, ездил везде наравне со всеми. И вот летом 1948 года наш дом был построен, а 19 июня 1949 года родился наш долгожданный первенец Гаяз. Этот день, один из самых радостных в моей жизни, совпал с деревенским сабантуем.
Но, несмотря на все эти трудности, мы находились в самой гуще деревенских событий. Моя жена была сельским комсоргом, школьной пионервожатой, вела внешкольную работу с детьми. Кроме того, ни одни выборы, советские праздники не проходили без нашего с ней участия. Но я мечтал о работе».
Мечты о работе все больше не давали покоя Габбасу. Ему молодому, энергичному мужчине в рассвете сил хотелось приносить пользу обществу. С этими мыслями 1957 году он с семьей переехал в Чистополь и здесь активнейшим образом включился в общественную жизнь общества слепых. В 1962 году устроился на работу в промкомбинат, где в то время работало большинство слепых. В 1964 году было образовано Чистопольское УПП ВОС. В том же году Г. С. Ишмуратов был избран председателем Чистопольской ТПО ВОС. Незрячие в течение 22 лет оказывали ему это доверие, и он с честью оправдал его. В те годы Чистопольская ТПО по праву считалась одной из лучших в Татарии, да и по России славилась, недаром она в числе немногих была зачислена в Книгу почета XIV съезда ВОС. В эти годы Г. С. Ишмуратов награждается множеством Почетных грамот, знаком «Отличник ВОС» и «Отличник социального обеспечения». Однако ранения, полученные на фронте, не прошли даром и в 1986 году он был вынужден покинуть работу. Но и на пенсии он продолжал активно помогать своей родной организации, до 1993 года он избирался председателем контрольно-ревизионной комиссии организации.
Хорошо сложилась и семейная жизнь Габбаса Садыковича.Со своей женой Бибинур они воспитали троих детей.
Из воспоминаний Габбаса Садыковича:
«Я счастлив, что состоялись как личности и мои дети: они получили достойное образование и занимают руководящие должности. Они с самого рождения знали, что я незрячий, и потому всегда очень внимательно относились ко мне. С малолетства они меня сопровождали. Это началось еще в деревне, когда они вместе со мной достаточно часто шли пешком в Чистополь, преодолевая неблизкий путь, чтобы проводить меня в больницу. Давали себя знать военные ранения, плохое питание, нелегкая окопная жизнь. Когда мы переехали в Чистополь, они помогали заготавливать дрова, носить воду, так как жили мы в доме без современных удобств. Я также очень часто брал их и в дальние командировки, чтобы посетить незрячих, живущих в отдаленных деревнях. В те годы мы много работали, чтобы добиться для незрячих сносных условий жизни. Так вот, и дома, и во время работы мои дети стали для меня моими глазами. От души желаю детям и внукам здоровья и счастья.
Не сумела болезнь роковая
Покорить его сердце, сковать.
Ведь закалка была фронтовая
И гвардейская поступь и стать.
Победил он все адские муки,
Он фортуну лицом повернул.
Повзрослели и дети и внуки.
Вновь встречает он эту весну.
(Рифкат Гардиев, незрячий поэт)
Габбас Садыкович Ишмуратов был истинным патриотом своей Родины и страстным краеведом. О его краеведческой деятельности до сих пор ходят легенды. Именно он по переписке отыскал всех своих довоенных одногруппников, уцелевших после этих десятилетий. Он помог восстановить доброе имя своих односельчан, расстрелянных по ложному доносу в 1937 году, помог получить компенсацию тем, чье имущество было незаконно отнято во время коллективизации, написал историю родной деревни, помог восстановить разрушенную мечеть. Памятник павшим героям, открытый в Кызыл Елане, а также стела возле кладбища в деревне Тат. Толкиш по праву могут считаться памятниками самому Габбасу Садыковичу Ишмуратову.
13 ноября 2004 года Габбаса Садыковича не стало.
Одним движением пера
Слова расставить я не в силах.
Сегодня умер ветеран,
Он боль свою унёс в могилу.
Он жизнь свою с собой унёс,
Но о себе оставил память.
Скажу я без ненужных слёз:
Его душа осталась с нами!
(Рифкат Гардиев, незрячий поэт)
____________________________________________________________
Издание является совместным трудом сотрудников Республиканской специальной библиотеки для слепых, Чистопольской местной организации ВОС и ее председателя Гардеева Рифката Гарайхановича. Книга издана в рамках разработанного в 2010 году и реализуемого сотрудниками Республиканской специальной библиотеки для слепых Республики Татарстан проекта “Ваш подвиг не забудем, ВЕТЕРАНЫ”!, целью которого является сбор воспоминаний незрячих ветеранов и сохранение сведений о них для будущих поколений.
В 2014 г. к 90-летию Г.С. Ишмуратове на сайте Республиканской специальной библиотеки для слепых и слабовидящих была размещена презентация с фотографиями о его жизни и деятельности. С презентацией можно познакомиться:http://rsbsrt.ru/virtual-exhibition/27/
Комментариев нет:
Отправить комментарий